Клауд

Клауд Найн не понимала, зачем генералам, у которых и без того куча забот, навязывали юных экзорцистов. Впрочем, это была мера скорее вынужденная – все чаще случалось так, что «новеньких» подбирали, попутно выполняя задание Черного Ордена. Как, например, получилось с бедняжкой Алленом – малышу с нелегкой судьбой и мягким характером достался настоящий тиран в лице Кросса. Генерал периодически с гордостью делился плодами своего воспитания, мол, подобная школа либо навсегда растопчет личность, либо сделает, наконец, из плаксивой «девчонки» — человека.

Однако, если Кросс делал из своих учеников несгибаемых спартанцев, то другой, не менее хорошо знакомый ей генерал Тидолл, явно перегибал палку с «методом пряника». Если честно, с Кроссом любая уважающая себя женщина хотя бы представляла, что делать. Дать затрещину, дернуть за ярко-рыжую бороду в случае, если одному паршивцу вздумается вспомнить о своем статусе плейбоя, ударить чуть повыше колена… Несмотря на глупые выходки, с Кроссом всегда находилось о чем поговорить, поспорить или просто посмеяться. Он был какой-то, земной, что ли, рядом с ним Клауд ни разу не чувствовала себя, как на исповеди у священника. С генералом Тидоллом все обстояло иначе.

Женщина мрачно спускалась по широкой лестнице. День, определенно, не задался. Так она и знала, что не следовало ей беседовать с добряком-генералом за заботливо предложенной чашечкой кофе. Вкус напитка был до отвращения сладким, как и сам седой генерал, ярко-голубые глаза которого, казалось, читали в ее душе, как в раскрытой книге. Клауд этого не любила — у каждого есть свой скелет в шкафу — поэтому стремилась поскорее закончить беседу. Тидолл же, как и ожидалось, принялся засыпать ее рассказами о несчастном мечнике Канде Юу. Найн прекрасно знала, почему в таких откровениях почти не упоминалось имя Мари. Зачем говорить о том, кто и так соответствует всем твоим требованиям? Зато как приятно иметь в запасе паршивую овцу, на которую при необходимости можно пожаловаться или попытаться перевоспитать.

Клауд собиралась вежливо откланяться, когда ее обезьянка догрызла последний банан, как вдруг Тидолл крепко схватил ее за руку:

— Вы – женщина, уж вы-то должны понять, как ему необходимо внимание и женская ласка! Я пытался, но так и не смог заменить мальчику мать, а вы могли бы поговорить с ним и, возможно, подобрали бы ключик к его сердцу. Нет, правда, Клауд, у вас же нет учеников, разве это не прекрасная возможность открыть своё сердце чему-то новому? Мне иногда кажется, что вы до сих пор не взяли себе ни одного ученика лишь потому, что боитесь ответственности…

— Глупости! – разозлилась Клауд, она терпеть не могла, когда ей в лицо бросали очевидные, но от того не менее неприятные вещи. – Я в жизни ничего не боялась.

— Тогда вам не сложно будет это доказать, — расплылся в улыбке хитрец. – Моему мальчику требуется помощь: в последние дни он сам не свой – его что-то мучает, а со мной он говорить не хочет.

Тяжело вздохнув, Клауд прервала очередную лекцию о том, каким чутким и внимательным должен быть наставник по отношению к своим подопечным:

— Я попробую с ним поговорить. Кстати, полагаю, глупо спрашивать, почему вы не попросили о подобном Кросса?

Тидолл только развел руками.

* * *

По-весеннему яркое солнце слепило глаза. Птицы весело щебетали, небольшими стайками перепархивая с дерева на дерево, легкий ветерок растрепал тщательно уложенные волосы Клауд. «Н-да, у природы свои законы, ей нет дела до войны, Тысячелетнего Графа и судного дня», — подумала женщина. Решиться на откровенный разговор с Кандой, о странностях которого было известно всему Черному Ордену, было нелегко. «Надеюсь, он не сразу же попытается меня нашинковать».

Мечник обнаружился не в собственной комнате или тренировочном зале, а в тени, под цветущей яблоней, что само по себе было достаточно странно, да еще с какой-то книгой в руках…

Клауд замерла, не веря своим глазам. А почему, собственно, Канда валяется в траве, читая какую-то странную книжку, вместо того, чтобы готовиться к очередной миссии или просто спать? Такое поведение вполне естественно для других молодых экзорцистов, но для Юу равносильно тяжелейшему заболеванию. Возможно, психическому.

Пока она собиралась с мыслями, стоя рядом с мальчишкой, тот вдруг поднял голову и рявкнул, сразу развеяв все сомнения по поводу того, что он – не настоящий Канда:

— Сколько можно нависать надо мной? Вы мне свет закрываете!

Клауд натянула на лицо любезную улыбку. Все же нужно выяснить, что происходит с парнем. После Уолкера Юу – лучшее оружие Черного Ордена.

Канда наблюдал за ней искоса. Клауд удовлетворенно хмыкнула, заметив как расширился правый зрачок наглеца, стоило ей опуститься рядом с ним на траву и вырвать из рук книгу. Кстати говоря, едва рассмотрев обложку, она тут же вспомнила, где видела ее раньше.

— Да ты – вор! – возмущенно фыркнула женщина. – Согласно моим источникам, эту книгу Лави ни разу никому не показал, хотя всюду таскает ее с собой…

— Знаю я ваши источники, — презрительно скривился Канда, потянувшись, чтобы вернуть книгу, — старик Панда разболтал при встрече? А ну-ка, немедленно отдайте мне ее! Это же просто сборник всякой чуши, подумаешь, взял ее, потом верну! Кстати и про вас там тоже написано…

— Скверный мальчик Юу, — поморщилась Клауд, пряча книгу за спину, — каждый человек имеет право на личную жизнь. Зачем ты копался в вещах своего друга? Кстати, что там про меня написано? – Обезьянка впилась зубами в правую руку мечника. Канда побледнел еще сильнее, и Клауд, догадавшись, что сейчас в ход пойдет катана и иллюзорные жуки, моментально вернула книгу:

— Канда, а зачем тебе эта вещь? — женщина подумала, что лучше вернуться к исходной теме разговора, чем устраивать под окнами Черного Ордена незапланированный спарринг, доказывая, чья Чистая сила круче. В конце-концов, Тидолл послал ее поговорить, а Юу был сегодня на удивление словоохотлив.

— Я уже сказал, что этот мелкий грызун семейства зайцев постоянно что-то пишет, вместо того, чтобы заниматься делом, даже на миссиях. Да его деятельность может закончиться поражением всего Черного Ордена! Чертов глупый книжник!

Клауд задумчиво заправила золотистую прядь, выпавшую из прически, за ухо, и задала вопрос, который вертелся на языке:

— И то, что он пишет про нас – повод лезть в его личные вещи? Кстати, не представляю, как тебе удалось достать ключ к дневнику, ведь он вроде никогда не расстается с ним и с шеи не снимает… Знаешь, что я думаю? По-моему, ты просто ревнуешь его к книгам и не знаешь, как обратить на себя его внимание. А что, Тидолл был прав…Такое поведение для тебя весьма необычно.

— Так это он вас прислал? Пусть только мне попадется…– Канда сузил глаза.

Улыбнувшись, Клауд подтянула колени к подбородку:

— Весна, любовь, молодость! Твой учитель абсолютно зря волнуется. Как будто сам никогда не был молодым, верно?

— Да о чем вы вообще, генерал? – округлил глаза Канда, и, заложив руки за голову, растянулся на траве. – Этот рыжий гаденыш пишет всякую ерунду про свои воображаемые романы. Да кто захочет отношений с этим изменником! Раз уж суете нос не в свое дело, потрудитесь ознакомиться с трудами нашего Шекспира!

Клауд вздохнула и с неохотой открыла первую страницу. Спустя десять минут она, не отрывая взгляда от мелкого ровного почерка, пробормотала:

— Кажется, он не испытывает любви к литературному творчеству. Его мысли сумбурны, хаотичны, часто перепрыгивают с одного на другое, на полях рисуночки.

— Ага, ангелочки, — ухмыльнулся Канда. – Вы дальше читайте, там, где он все-таки отделил грезы от реальности. Если Панда узнает, как он коротает время на досуге, выпустит в его шкуру все свои иглы!

Прошел еще час. За это время Клауд успела посмеяться, всплакнуть, и смять страницу с собственным именем. Историй в дневнике Лави была целая куча, разумеется, выдуманных, но в большинстве из них книжник был главным действующем лицом. Столь же часто упоминалось имя Канды. Остальные мелькали фоном, однако Клауд все же скривилась, прочитав романтическую историю о себе и Кроссе. Вскоре она была готова запустить дневником в лоб самозванному писателю:

— Сомневаюсь, что в этой графомании есть хоть одна ценная мысль. Ой, смотри, здесь страницы вырваны!

Канда помрачнел и повернулся к Клауд спиной:

-Да вот, мерзавец, писал-писал про меня, и неожиданно оказался в одной кровати с «гороховым стручком»! Разнообразия ему захотелось! А потом стало совестно, и он выдрал страницы. Но я на солнце просветил отпечаток, а там «милый Аллен». Вот ведь…

— Но ведь мысленная измена – не измена, — машинально возразила Клауд, пробегая глазами следующие страницы. Это были истории про Аллена и Канду, Канду и Кросса, Канду и Мари…Следовало признать, что стиль автора постепенно улучшался с каждой новой историей любви.

— Черт, я одного понять не могу, – возмущенно выдохнула она. – Почему у него все истории про тебя плохо заканчиваются? И финал всегда один и тот же: ты умираешь на груди Кросса, Аллена, Крори…

— Список можете не продолжать. Жалкий писака. Я и не думал, что он меня согласен с кем-то делить, – прошипел Канда.

— Нет, ты не понял! – продолжала Клауд. – Почему ты всегда пафосно умираешь на любой, пусть плоской, пусть волосатой, груди, кроме женской?! Ну, чем ему, к примеру, моя грудь не угодила?!

Канда подумал, что ослышался, и, покосившись через плечо, тут же увидел в руках женщины ручку.

Все остальное произошло слишком быстро, и Клауд потом еще долго оправдывалась своей страстью сугубо к «натуральным» пейрингам. Что-то теплое и мягкое коснулось спины Канда, и тут же раздался трагический крик:

— Вы, что же, хотите мне с историей накосячить?!

Когда Канде удалось высвободиться из объятий хрупкой генеральши, а Клауд — избавиться от позорного румянца на щеках, Лави успел закрыть дневник на ключ.

— Это для меня безопасно писать сюда всякий бред, а вот записи других людей могут иметь непредсказуемые последствия. Хорошо, что вам, Клауд, хватило благоразумия, не вписать в книгу, что Юу умирает. Кстати, Юу, я так счастлив, что ты интересуешься моим творчеством! Стоило тебе только попросить…Да, что там говорить, я, наверное, всю жизнь об этом мечтал! Мы с тобой…

Катана беззвучно разрезала воздух над его головой, отсекая прядь ярко-рыжих волос. Шипение Канды напоминало злобное жужжание шмеля перед укусом:

— Вот только напиши еще что-нибудь про Уолкера!

…Наслаждаясь вечерним коктейлем в компании Кросса, Клауд думала о том, что ей еще рано заводить собственных учеников. Что-то уж слишком напрягает вся эта возня с «ключиками к сердцу».