Всегда с тобой

В большинстве случаев судьбоносные встречи происходят при самых банальных обстоятельствах. Вот и с Н. Получилось так.

В тот вечер я бесцельно бродил по Москве, не замечая прохожих и думая о том, что в душе у меня так же серо и пусто, как на улицах засыпающего города. «Интересно, — думал я, — моё отрицание такой человеческой слабости, как любовь, связано лишь с тем, что я никогда её не испытывал? Есть такое мнение – чем  больше раскрываешь душу, тем легче тебя распять. Смогу ли я узнать свою судьбу среди сотен фарфоровых кукол? Говорят, у влюблённых за спиной вырастают крылья. Только я пока твердо ступаю по земле. Если любовь – редкий бесценный дар, то его, наверное, следует заслужить, как и все другие радости этого мира; например, — признание, богатство, славу?… Только мне нечем похвастаться – в моей жизни не было ничего такого выдающегося или героического, заслуживающего похвалы».

Неожиданно меня вырвали из собственных размышлений: за спиной засигналила машина, и я поспешно отскочил в сторону от проезжей части, случайно задев локтем проходившую мимо девушку. Незнакомка не удержала равновесие и упала.

— Ради бога, простите, — извинялся я, помогая ей подняться. Фары проезжающей мимо машины выхватили из темноты тонкий силуэт, блеснув желтым блеском в каштановых волосах. – Не ушиблись?

Вопреки моим ожиданиям, девушка не опустилась до скандала посреди улицы, а лишь, молча поднявшись, и оглядев себя, вдруг заливисто рассмеялась:

— Вы даже и помыслить не можете, как вам повезло, что сегодня я не надела сапожки из крокодильей кожи!

Так мы впервые познакомились с Н. Как выяснилось позже, она уделяла обуви особое внимание, справедливо полагая, что та может слишком хорошо рассказать о человеке. Именно благодаря моей новой знакомой я узнал, что в Москве есть сеть магазинов «Обувь двадцать первого века».

Чем больше я общался с Н., тем чаще удивлялся, как много у нас общего. Мы оба любили футбол и были заядлыми болельщиками; она даже как-то подарила мне шарфик, привезенный с чемпионата мира. В момент жарких идеологических споров о судьбах мира в компании друзей мы всегда оказывались на одной стороне, и наши аргументы только дополняли друг друга. Нас слишком многое объединяло, но иногда я замечал, что Н. – весьма странная особа.  Например, меня пугала ее страсть фотографировать детские могилы на Ваганьковском кладбище…

Меня сводила с ума одна только мысль, что Н. может меня покинуть, уйти из моей жизни, бросив через плечо какое-нибудь очередное изречение философа вроде: «Когда закрывается одна дверь, где-то обязательно открывается другая». Мне, так уставшему от человеческой отчужденности и непонимания, Н. была необходима как воздух.

                    *                *                    *

Дрожащие от волнения пальцы все чаще набирали знакомый телефонный номер, а утром, бросая взгляд на смятые простыни, мне снова и снова требовалось видеть ее лицо. «Не люблю, меня не научили любить», — упрямо твердил я сам себе, и так и не решил открыть Н. правду о том, что для меня она была не просто очередным увлечением на месяц. Наверное, было глупо надеяться на то, что она все поймет без слов.

…В тот счастливый сентябрь я впервые обратил внимание на карнавал разноцветных кленовых листьев, усыпавших Александровский сад; бескрайнее синее небо, к которому, пусть даже на секунду, можно оказаться ближе – стоит лишь сделать прыжок ввысь, и яркие витражи золотистых храмов, утопающие в солнечных лучах.

    А потом внезапно наступила зима. Это случилось, когда в один прекрасный вечер Н. сидела со мной на крыше девятиэтажки. Мы негромко переговаривались, наблюдая за мчавшимся далеко под ногами потоком машин.

Деловито скушав ягоду клубники, Н. неожиданно произнесла лукавым бархатистым голоском:

— Саша, ты – мой самый близкий человек. Думаю, нет смысла скрывать от тебя новости. Знаешь, я впервые по-настоящему влюбилась!

Моё сердце подпрыгнуло, затем замерло на томительную долю секунды и провалилось куда-то в пятки.

— В кого? – безразлично спросил я, боясь услышать не тот ответ.

-Раз тебе не всё равно, то я тебя с ним познакомлю, — ухмыльнулась Н. – Ты должен признать, что я сделала достойный выбор! Он старше меня на десять лет, умён и с ним можно «хорошо поговорить».

— А со мной нельзя? – вырвалось у меня, но она точно не заметила:

— Хочу, чтоб поскорее выпал снег. Тогда мы с ним сможем вместе гулять под ручку долгими зимними вечерами. Это же так романтично – вместе любоваться на искрящийся снег под светом жёлтых фонарей! Думаешь, мне пойдет белое платье?

В эту минуту мне захотелось потерять слух; знаете, ведь есть всякие болячки у людей…

Я подавился косточкой и закашлялся. Когда пришел в себя, она уже говорила о чем-то постороннем, но ее глаза как-то виновато блестели в полумраке.

На следующее утро я отключил домашний телефон и выбросил мобильный в мусоропровод. «Тот, другой. Ну, чем он лучше меня? Может, он – поэт и посвящает ей замечательные стихи? Или же заваливает букетами роз и делает роскошные комплименты? А может – он – отличный повар, ведь Н. терпеть не может крутиться на кухне?» Прошло несколько дней, и страсти в голове поутихли – я снова включил домашний телефон. Только она не звонила. Больше уже она не звонила. Я целый месяц старался похоронить мысли о ней. А потом в местных новостях сообщили о трагической смерти бизнесмена К. в автокатастрофе, которая потянула за собой другую смерть. Юная невеста К, обезумев от горя, перерезала себе вены. В предсмертной записке Н. было всего три слова «всегда с тобой».

…Прошло три долгих года, но время для меня остановилось. Это можно назвать существованием, но уйти из жизни мне просто не хватает решимости. Возможно, меня поймут те, у кого тоже хотя бы раз в жизни был счастливый сентябрь. Уже три года как я – пустой человек.