Фанфики. Пустые небеса 11-16

Название: «Пустые небеса» (продолжение «Перекрёстков судеб»)
Автор: Abyssian
Фэндом: кроссовер по «Yami no Matsuei» и «Х1999», «Weiss kreuz»
Рейтинг: PG
Жанр: romance
Пейринг: Мураки/Субару, Сейширо/Субару и другие
Дисклаймер: все принадлежит создателям манги
Краткое описание: история, начавшаяся в «Перекрестках судеб» продолжается…
Размещение: запрещено
Статус: закончен

приквел лежит здесь  начало «Пустые небеса»: «Пустые небеса» (с 1-5)

 «Пустые небеса» (с 5-10)

 

Глава 11

Х1999

Сейширо Сакурадзукамори тяжело вздохнул. С каждым прошедшим днем его надежды таяли, и оммеджи все чаще думал о том, что Субару может не справиться с возложенной на него миссией, или, того хуже, погибнет в чужом мире. «Проклятая Ведьма! Неужели нам не суждено быть вместе…»

Безлунная ночь, спустившаяся на полуразрушенный Токио, казалось, добавляла отчаяния в сердце, измученное неизвестностью. Бесцельно бродя по улицам, Сейширо сам не заметил, как оказался у Радужного Моста.

— Надо же, какая ирония! Я встретил здесь именно тебя, – знакомый голос отвлек его от грустных мыслей.

— «Камуи», надеюсь, ты пришел сюда не затем, о чём я думаю. Этот Мост тебе не удастся разрушить, – Сейширо сосредоточился, приготовившись к битве.

— Естественно, что я не просто так здесь прогуливаюсь. Пришлось лично заняться уничтожением барьеров, а то кое-кто не выполняет свои прямые обязанности, – с нажимом заметил Ангел.

Оммеджи пожал плечами:

— Не забывай о свободе выбора. Мое истинное желание изменилось, как и у Натаку.

— Хочешь закончить, как он? Хоть ты и перешёл на сторону Драконов Небес, тебе не дано научиться ставить барьер. А, может, напоследок расскажешь, куда делся Сумераги после битвы с тобой на этом мосту. Мне интересно.

— Наверно, до сих пор вспоминаешь шинигами из будущего? – ухмыльнулся Сейширо.

— Конечно, я не знаю всего, но не допущу, чтобы человечество выжило. Я изменю историю раз и навсегда, – Ангел поднял левую руку и направил мощный энергетический шар в сторону бывшего Дракона Земли. Магия Сакуры отразила удар. Оммеджи, в свою очередь, атаковал черными шики, созданными картами фудо, и на мгновение ему показалось, что он ранил Темного Камуи. Но тот с легкостью разрушил иллюзию Сейширо:

— Неужели ты не помнишь, что на меня твои штучки не действуют? Сакура питается энергией, которую даёт ей Земля, она сродни моей. Наша битва бессмысленна, в ней победителей не будет. Хотя, как знать…

Сакурадзукамори на мгновение отвлекся, и это было его ошибкой. Мощный взрыв потряс Токио. «Камуи», получив дополнительную темную энергию прямо из недр планеты, направил всю ее на Радужный Мост. Ледяная вода взметнулась вверх, увлекая за собой искореженные обломки металла и Сейширо, истекающего кровью. «Наконец-то покой», — успел подумать он, когда чьи-то сильные руки вытащили его на берег. Открыв глаза, оммеджи увидел над собой лицо Ангела:

— Слишком просто. Ты достоин куда более мучительной смерти, – усмехаясь, произнес «Камуи». – Я решил сохранить тебе жизнь до Обещанного дня, чтобы ты своими глазами увидел и гибель Драконов Небес, и Субару, и мою окончательную победу. Тьма Апокалипсиса покроет Землю. Тогда ты поймешь, что все было напрасно, даже твое предательство.

— Это изощренная месть? – с трудом шевеля губами, спросил Сейширо.

— Нет. Скорее дань уважения.

* * *

Шульдих сам вызвался отправиться в дом Таджо вместе с Фарфарелло. Брэд внимательно посмотрел на него и спросил:

— Всё ещё злишься, что я не послушал тебя? Или хочешь встретиться с котятами?

Телепат усмехнулся и тряхнул длинными золотистыми волосами:

— Я не могу долго на тебя сердиться. И не забывай, только я умею читать мысли. Пороюсь в голове у Вайс, может, узнаю чего-нибудь новенькое. Этот мифический призрак что-то им рассказал. А ещё вдруг удастся увидеть Фуджиямию, — вполголоса добавил он, наблюдая за реакцией Кроуфорда.

— Никогда не понимал твоего живого интереса к нему, – раздражённо отозвался оракул.

— Это всего лишь игра, так что не стоит ревновать. Он для меня ровным счётом ничего не значит.

* * *

На следующий день Субару проснулся позднее, чем обычно. Несмотря на отдых, он всё равно чувствовал себя неважно. Сила шинигами давила на него, точно тяжкий груз. Направляясь в столовую, он думал о последних словах Цузуки: «Пока у нас одно тело на двоих, моя душа будет поглощать твою». «Ничего не скажешь, отличная перспектива! Только этого и не хватало для полного счастья!»

Завтракать пришлось в полном одиночестве. Сначала оммеджи подумал, что белые охотники ещё спят, но, спустившись на первый этаж «Конеко», увидел, что магазин открыт и недовольный Балинез общается с покупательницами. Заметив Субару, Еджи хитро улыбнулся и поманил его рукой:

— Ну что, выспался? Не хочешь помочь мне и поработать, не то я тут с ними с ума сойду, – Кудо обвёл красноречивым взглядом девушек, которые значительно оживились и начали перешептываться при появлении Субару. Правильные черты лица, черные волосы и загадочные разноцветные глаза незнакомца покорили всех. Еджи с облегчением вздохнул и подмигнул оммеджи, когда значительная часть женского внимания перекочевала в его сторону. Сумераги, хмыкнув, послал ему «добрый» взгляд:

— Ладно, я помогу тебе. А где все остальные? Почему не в «Конеко»?

— Говори тише! – прошипел Еджи, заметив, что девушки с любопытством прислушиваются к их разговору, и вполголоса добавил:

— Оми — в школе. Айя с Кеном решили отправиться в дом Таджо, как я их не отговаривал. А меня оставили здесь разбираться с цветами! Кстати, прости, забыл поблагодарить тебя за то, что ты спас мне жизнь. Я – твой должник.

— Ерунда, забудь. Лучше бы я вообще не спускался на первый этаж! – пробормотал оммеджи, которому сейчас меньше всего хотелось общаться с юными хищницами.

…К полудню клиентов поубавилось, и Еджи уже собирался закрывать магазин на обед, когда дверь в очередной раз распахнулась, и вошел далеко не обычный покупатель. Первое, что бросилось в глаза Субару, это огромный букет алых роз, затем он перевёл взгляд на посетителя и на секунду побледнел. В дверях «Конеко» стоял никто иной, как Мураки Казутака…

12 глава.

Шульдих с интересом рассматривал пустой холл в особняке Таджо. Фарфарелло, который был здесь во второй раз, скучающим тоном заметил:

— Привидения нет. О нём позаботились Вайс. А больше ничего, достойного внимания, я здесь не вижу.

— Делать выводы пока рано, — возразил телепат. — Раз уж мы пришли, давай осмотрим дом, пока не появились котята. Я пойду наверх, — любопытный взгляд зеленых глаз скользнул по широкой лестнице, ведущей на второй этаж.

Ирландец пожал плечами:

— Если ты считаешь, что это того стоит.

* * *

— Какие люди! – скрипнул зубами Еджи.

Не обращая на него внимания, доктор, провожаемый любопытными женскими взглядами, направился прямо к оммеджи и, улыбаясь, протянул ему цветы. Бледное лицо Субару вспыхнуло от гнева:

— Да, в оригинальности тебе не откажешь. Сначала подсылаешь убийц, потом даришь букеты. Как это понимать, доктор? У тебя всё в порядке с головой?

Еджи, тоже не ожидавший ничего подобного, сделал Субару знак говорить тише.

— Советую быть повежливее. А не то…

— Угрожаете? – оммеджи поднял левую бровь.

— Нет, просто сомневаюсь, что вам выгодно раскрывать себя перед клиентами, – ответил Мураки, ласково улыбнувшись девушке, которая стояла к нему ближе других.

— Доктор, вы — ужасный человек, – прошипел Субару, швырнув розы в мусорное ведро. Покупательницы возмущённо охнули. — Вы предали Цузуки и наш мир ради призрачной власти. Для вас есть хоть что-нибудь святое?

— Ну-ну, не надо так горячиться. Я же честно признался Ведьме Измерений, что спасителя мира из меня не выйдет.

— Зато получится отличный Владыка Земли! – Еджи пытался изо всех сил держать себя в руках, чтобы не сорваться и не убить доктора при всех. Выходило плохо.

— Субару, — проговорил Мураки, крепко схватив мага, стоявшего за стойкой, за левую руку. Доктор притянул его к себе, и, заглянув в горящие бешенством разноцветные глаза, прошептал, — можешь не верить, но мне не безразлична твоя судьба. Ты мне нравишься, а я привык получать всё, что захочу.

Внезапно глаза оммеджи поменяли цвет на фиалковый, и знакомый голос произнес:

— Убери от него свои грязные руки, или я спалю «Конеко» вместе с тобой в пламени Тоды.

Если Мураки и испугался, то виду не подал. Неохотно отпустив Субару, он язвительно усмехнулся:

— Цузуки, как приятно снова тебя слышать. Наверно, нелегко делить тело с человеком, которого любишь. Не стоит ревновать, я всего лишь…

— Ненавижу тебя, предатель, – ответил шинигами, и спустя секунду глаза Субару стали прежними. Оммеджи поражённо замер, не понимая, что произошло.

— Мы тут с Цузуки немного пообщались. Похоже, влюблённый шинигами давит на тебя, а? Я могу помочь. Послушай, Субару, переходи на мою сторону. Забудь о нашем мире, здесь мы сможем создать свой, такой, какой пожелаем.

«Мураки точно больной. Но опасный», — подумал Еджи.

— Нам не о чем говорить, доктор. Тебе лучше, чем кому-нибудь другому, известно, зачем я здесь. Нашему миру угрожает Апокалипсис, и мой долг — спасти его.

— Не понимаю, какая польза от полуразрушенного мира? Все равно меня там никто не ждёт. Даже Цузуки больше нет, – в голосе доктора прозвучали грустные нотки, которым оммеджи ни на секунду не поверил. – А здесь я стану полноправным хозяином. Но, похоже, мы с тобой говорим на разных языках. Что ж, до скорого свидания, Субару-кун. Боюсь, следующая встреча будет менее приятной, – с этими словами доктор покинул цветочный магазин.

Глава 13.

Второй этаж особняка особо не впечатлил Шульдиха: темные, полупустые комнаты, мебель, покрытая толстым слоем пыли, и затянутые паутиной картины на стенах наводили на грустные мысли о тех, кто когда-то здесь жил. Казалось, в этом доме время остановилось вместе со смертью его хозяина. Не обнаружив ничего существенного, он решил найти Фарфарелло и просто дождаться появления Вайс. Но тут его внимательный взгляд заметил нечто странное. Коридор второго этажа заканчивался тупиком, причем обои в этом месте были чуть светлее, чем на стенах. «Может, это просто игра света и тени? Джей, иди сюда!» – Шульдих мысленно позвал ирландца.

Напарник появился очень быстро, с удивлением глядя на телепата:

— Что-то нашел?

Вместо ответа Шульдих ударил кулаком по стене. Раздался глухой звук:

— Да. Попробуй сломать стену.

Ирландец с сомнением покачал головой, но просьбу выполнил. Послышался треск гнилого дерева, посыпалась штукатурка, и Шварц увидели, что за стеной находится какое-то помещение. Потянуло сыростью. Фарфарелло выломал еще несколько досок, расчистив отверстие, достаточное, чтобы проникнуть внутрь, что и сделал Шульдих. Вслед ему донёсся недовольный голос ирландца:

— Тебе наскучила жизнь? Здесь всё такое старое, что того и гляди, обрушится. Эта комната слишком долго была заперта. Стоило бы подождать.

При свете карманного фонарика Шульдих начал осматривать комнату. Он сразу понял, что когда-то давно в ней жила женщина.

— Странно, — произнёс Фарфарелло, — особняк Таджо выстроен в европейском стиле, а эта комната…

— Видимо, та, что жила здесь, трепетно относилась к японским традициям.

В помещении был низкий потолок. С него свисали матовые фонарики-светильники. В центре комнаты находилась широкая кровать из струганных брусков, застланная циновками из натурального волокна. На стенах, оклееных белой бумагой, — эстампы, написанные тушью. Раздвижные стены-сёдзе скрывали окно, из которого открывался вид на когда-то пышный, а теперь такой запущенный сад. Из чуть приоткрытого шкафа выглядывал край синего расписного кимоно.

Фарфарелло подошёл к окну и распахнул седзе, впустив в помещение свежий воздух.

— Замурованная комната. Что Таджо понадобилось здесь прятать? – немец протянул руку к низкой тумбочке, стоявшей у кровати. Подумав, он выбрал самый нижний ящик, и, немного помучившись с замком, открыл его.

Ирландец наблюдал, как его напарник вытащил из ящика заколку для волос, перчатки, пару книг. Внезапно он наклонился и с волнением стал разглядывать одну из них. На черной, покрытой пылью обложке, значились инициалы — «T.T.»

…Пожелтевшие от времени страницы дневника словно перенесли Шульдиха в другой мир, на полвека назад. Читая, он забыл обо всём, даже не заметил, как Фарфарелло покинул комнату. «Странное место…Призрак, если он был здесь, доказывает ли это существование бога?» Некстати вспомнив оммеджи, с которым он столкнулся в этом же доме, псих сжал кулаки: «Если бы удалось добраться хотя бы до него…»

Шульдих осторожно переворачивал страницы, исписанные мелким, но разборчивым почерком. Дневник Такамии поведал ему немало интересного. Комната, которую они открыли, когда-то принадлежала его невесте Тиаре. «Око тьмы» Таджо купил для нее. Последние записи его особенно заинтересовали. Телепата нельзя было упрекнуть в излишней чувствительности, и все же эта история произвела на него впечатление…

10 июня 1949 года.

Сегодня я подарил Тиаре необычный перстень. Мы не виделись целый год, пока я путешествовал по Европе. В витрине известного ювелирного магазина Англии я увидел это сокровище. Мне было не жаль за него никаких денег. «Око тьмы» будет украшать руку моей наречённой», — решил я тогда. Правда, мои английские друзья отговаривали меня покупать его, ссылаясь на проклятье, которое якобы преследовало всех прежних владельцев этой вещи. Я только посмеялся: разве можно верить в подобную чушь? Мы же современные люди. Но, когда я рассказал любимой историю перстня, она сразу сникла. Тиара слишком впечатлительная. Наверно, нужно было промолчать…

15 июня 1949 года.

Беда приходит тогда, когда меньше всего её ждёшь. Рано утром раздался телефонный звонок, и я, полусонный, взял трубку.

— Я разговариваю с Такамией Таджо?- спросил незнакомый мужской голос.

— Да.

— Ваши родители… Они попали в автокатастрофу…

— Что с ними? – закричал я.

— Мне очень жаль, но они погибли. Вы должны приехать, чтобы опознать их…

Перед глазами всё померкло. Последнее, что я почувствовал, — это нежные руки Тиары на своих плечах.

23 июня 1949 года.

Я хочу поскорее забыть о случившемся. Родителей не вернуть, но есть Тиара, которая поддерживала меня все это время. Если бы не она… Завтра мы с ней покидаем Токио: отправимся в кругосветное путешествие на нашей семейной яхте.

25 июня 1949 года.

Будь проклят этот перстень! Я не хотел возвращаться в пустой дом один и так быстро. Но тебя больше нет… Тиара, любовь моя, какой же я идиот, что не слушал тебя. А сейчас уже слишком поздно. Мне не хватает смелости покончить с собой, но жить без тебя — это сущий ад. Я уничтожу «Око тьмы», чтобы наша история не имела продолжения.

25 декабря 1949 года.

Это моя последняя запись в дневнике. В душе — мрак. По ночам я слышу твой голос и прихожу к тебе в комнату. Но я никогда тебя не вижу… Может, это только моё разыгравшееся воображение, Тиара? Помнишь, я обещал, что уничтожу чёртов перстень? Мне и это не удалось. Все, что я смог сделать, — это надежно спрятать его. Прости, но я больше не приду в эту комнату. Слишком тяжело. Я собрал все твои вещи, они останутся здесь.

На последней странице дневника Шульдих, наконец, увидел то, что искал:

«Прощальное слово тому, кто избран судьбой, чтобы изменить этот мир…»

Быстро пробежав глазами по строчкам короткого и странного послания, телепат пожал плечами: «Может, Брэд разберется…» Он поднялся, собираясь покинуть комнату, как вдруг услышал мысленный зов напарника: «Вайс!» Проклиная собственную беспечность, Шульдих сунул дневник в карман куртки и бросился к выходу. Но было уже поздно: навстречу ему шагнул Айя, вместо приветствия взмахнувший катаной. Телепат едва успел уклониться от удара — острое лезвие срезало прядь длинных золотистых волос.

Кен, который шел вслед за Айей, увидел, как тот скрылся в проеме стены, когда перед ним неожиданно выросла фигура ирландца с зажатым в руке кинжалом. Сибиряк почувствовал, как острая боль пронзила левое плечо. В ответ он с силой замахнулся бангаком в сторону врага, и удовлетворённо выдохнул, услышав невольный вскрик Фарфарелло: «Значит, задел».

Ирландец давно привык к боли, поэтому кроваточащие ссадины на груди его только разозлили. В темноте коридора он потерял из виду своего врага:

— Котенок, куда же ты? Разве тебе со мной скучно? Иди ко мне, не бойся…

Кен зло усмехнулся: шутки психа всегда выводили его из себя. Собравшись с силами, он неслышно скользнул вперед и оказался за спиной Фарфарелло. Железные когти тускло сверкнули в темноте, но ирландец, казалось, ощутил угрозу и обернулся, успев немного отклониться в сторону. Удар пришелся вскользь, разорвав грудную клетку в области правого легкого. Уже теряя сознание, ирландец расслышал грохот, доносящийся из замурованной комнаты. Его последняя мысль была о Шульдихе, который остался там.

Глава 14.

Телепат попытался прозондировать мозг Абиссинца, но, к его удивлению, ничего не получилось. «Значит, научился защищаться от ментального воздействия», — раздражённо подумал он, отметив, что барьер Айи немного отличается от того, который ставит Мураки.

— Поздравляю, ты не перестаешь меня удивлять! – Шульдих медленно отступал, внимательно наблюдая за каждым движением врага.

— Думаю, щит стал для тебя неприятным сюрпризом, – спокойно ответил лидер Вайс.

— Согласен. Было так интересно читать твои мысли, включая самые сокровенные, в которых ты боишься признаться даже самому себе. Но я найду способ вернуть это развлечение, – с издевкой добавил телепат, вытаскивая нож. Клинки скрестились, и некоторое время только их звон и звук шагов нарушали тишину комнаты.

Шульдих постепенно продвигался к выходу. Уворачиваясь от очередного удара, он наклонился, и дневник Такамии выпал из кармана куртки. Увидев знакомые инициалы на обложке, Айя бросился к книжке, когда пол под его ногами треснул. Шульдих в один прыжок преодолел расстояние, отделяющее его от выхода, и с сожалением наблюдал, как замурованная комната скрылась в тумане, состоящем из пыли и древесных опилок. Внезапно чья-то когтистая лапа сдавила его плечо.

— Что ты сделал с Айей? – хриплый голос Кена вывел его из оцепенения.

— Он сам виноват: глупо размахивать катаной в старой комнате. Как и следовало ожидать, пол не выдержал.

— Ты, телепат, можешь проверить, жив ли Айя? – лицо Кена потемнело, когда он попытался хоть что-нибудь разглядеть сквозь плотную пылевую завесу.

— С какой стати? – усмехнулся Шульдих.

— Фарфарелло истекает кровью. Будешь долго думать, и он не доживёт до больницы. Ну что, согласен?

Телепат нахмурился, но всё же попробовал коснуться сознания Абиссинца.

— Я его не чувствую: либо он мёртв, либо в отключке. Ищи его сам, мне некогда, – Кен внезапно почувствовал, что сильно устал. “Проделки Шульдиха,” – догадался он, когда телепат резко оттолкнул его и исчез в глубине коридора. Сибиряк опёрся здоровой рукой о стену: “Айя…”

* * *

Абиссинец с трудом открыл глаза. Всё тело болело от многочисленных порезов и ссадин. Кроме того, было похоже, что при падении он вывихнул левую руку. Единственное, что его обрадовало, — катана и книжка, которую выронил Шульдих, лежали рядом. Сжимая непослушными пальцами кожаный переплет, Айя невольно вспомнил своего врага. Каждый раз, когда он встречал телепата, в голове крутилась только одна мысль — “убить”, а всё остальное, включая обстановку, переставало существовать. “Щит сработал, но его словно защищает сама судьба. Все же жажда мести крайне осложняет жизнь,”- мрачно размышлял Айя, пытаясь подняться.

Неожиданно рядом раздался знакомый голос:

— Айя, как ты? Слава богу, жив. Значит, недаром тебя называют Абиссинцем. Ты живуч, как кошка, – Кен потратил последние полчаса на разгребание старых досок, которыми завалило холл первого этажа вместе с Фудзиямией. Хидака так сильно переживал за напарника, что не замечал боли от раны, нанесённой Фарфарелло. Он помог Айе встать и добавил:

— Я волновался… Сможешь идти?

— Да. Послушай, ты же ранен! — Айя увидел пятна крови на одежде Кена.

— Ну, это не только моя кровь, — Сибиряк устало улыбнулся. – Теперь ирландец не скоро выйдет из больницы. Месяца два мы точно о нём не услышим. Пойдем отсюда.

* * *

Шульдих, ссутулившись, сидел на диване в коридоре одной из известных клиник Токио. Лечение здесь обходилось недешево, зато никто не задавал лишних вопросов. Ранение ирландца оказалось серьёзным: операция длилась уже несколько часов. Телепат не мог избавиться от мысли, что все идёт не так… “Это невыносимо – просто сидеть и ждать, зная, что ты ничего не можешь сделать. Интересно, как Фуджиямия живет с такой болью в душе? Надеется на чудо? Но чудес не бывает…»

— Как он? – голос Брэда вывел его из задумчивости. Шульдих медленно поднял на него сверкающие зелёные глаза:

— Ты знал заранее, что это случится, не так ли? Поэтому не хотел, чтобы я шёл вместе с ним. Боялся за меня?

— Самое главное, что Фарфарелло жив. И теперь, когда мы знаем загадку Таджо, нам не составит труда найти перстень первыми. Шу, эта жертва была необходима, — твердо ответил оракул.

— Кому: тебе или Мураки? Если тебе, то я больше не скажу ни слова, но если ему… Брэд, доктор тянет нас на дно.

Оракул опустился на диван рядом с ним и крепко сжал руку:

— Пойми, я не стал бы помогать ему, если бы сам мог управлять перстнем. Но у нас нет другого выхода. Ты согласен?

Шульдих отвернулся и с минуту молчал. Затем тихо ответил, не поднимая глаз:

— Да.

Глава 15.

Когда Айя на пару с Кеном вернулись в «Конеко» уже наступил вечер. Субару обработал рану Хидаки, и тот отправился отдыхать.

Еджи, внимательно выслушав их рассказ, жутко разозлился на себя за то, что не пошёл с ними. Разумеется, он ожидал появления Шварц в доме Таджо. Но когда Айя попросил его остаться в «Конеко» вместе с оммеджи, сопровождая это ласковым взглядом фиалковых глаз, согласился. Ну, не мог он ему отказать! А теперь получается, что Айя чудом уцелел в замурованной комнате, Кен получил ранение, а он, Еджи, в это время вёл светские беседы с доктором. Вот чёрт.

Они прочитали дневник Таджо, и теперь вместе обсуждали новую загадку в этой запутанной истории.

«В день, когда свет и тьма обретут равные права, иди по лунной тропе, и в обители смерти найдешь то, что ищешь».

– Что все это значит? – удивленно спросил Оми, закрывая дневник.

Субару ненадолго задумался. «В день, когда свет и тьма обретут равные права…». Наконец, оммеджи сказал:

– Я не уверен, но возможно имелся в виду день равноденствия – 22 сентября или 22 марта?

– Действительно, – кивнул Айя, – день осеннего равноденствия наступит через десять дней. Но совершенно непонятно, где искать перстень. Что ещё за «обитель смерти?»

– Надеюсь, мы не отправимся на кладбище. По-моему, это слишком даже для Таджо. С меня хватит и одного призрака, – улыбнулся Еджи.

Субару внимательно посмотрел на него:

– Кстати, о призраках. Помните последние слова Тиары? Она намекнула, что перстень спрятан, но не в земле и не в глубине моря. Так что кладбище не подходит.

– Значит, эта фраза имеет переносное значение, – согласился Айя.

Наступило молчание. Оми решил поискать ответ в Сети, мысленно прикидывая, на какие сайты стоит заглянуть, Субару пытался вспомнить древние магические заклинания, в которых упоминалась бы «обитель смерти», ну а Еджи просто сидел и смотрел на лидера Вайс, такого близкого и далекого одновременно. Почувствовав его пристальный взгляд, Айя поднялся из-за стола:

– Уже поздно. У нас есть еще немного времени, чтобы все обдумать. Всем спокойной ночи.

«Время, – мрачно размышлял Субару, оставшись в одиночестве. – Интересно, много ли времени осталось у меня и Цузуки до того момента, когда его душа завладеет моим телом, или у нашего мира, до того, как наступит Апокалипсис. Может статься, что мы не найдем перстень или найдем слишком поздно, когда нельзя будет ничего изменить».

* * *

Палата, где лежала его сестра, была просторной и безупречно чистой. Ран давно привык к специфическому запаху лекарств. Приходить сюда стало смыслом его жизни. Он никогда не думал, что станет убийцей. Судьба или Такатори решили за него.

Застывшее лицо девушки казалось еще бледнее на фоне простыни. Черные волосы в беспорядке разметались по подушке. Тонкие руки безвольно лежали поверх одеяла, которым была укрыта Айя.

Каждую минуту, которую Ран проводил с ней, он мечтал, чтобы сестра открыла глаза. «Айя… я так устал жить в ожидании. Чудес не бывает и, наверное, давно пора смириться».

В фиалковых глазах внезапно вспыхнул тёплый свет, одна-единственная слеза медленно скатилась по щеке. Это был другой Айя. Если бы Еджи был сейчас здесь, он не узнал бы своего напарника. Разве убийца, на руках которого кровь множества жертв, имеет право на слабость?…

Негромкий голос за спиной заставил лидера Вайс очнуться и со злостью взглянуть на человека, посмевшего вмешаться в его жизнь.

– Айя, не смотри на меня так. Я вовсе не собирался совать нос не в своё дело, просто… – Субару не отрывал взгляда от девушки, лежащей на кровати.

– Просто тебе стало интересно, куда уходит лидер Вайс, никого не спрашивая, и есть ли у него личная жизнь? – язвительно оборвал его Абиссинец. – Теперь ты знаешь, так может уйдёшь, и не будешь мне мешать?

– Ты не понимаешь… – мягко ответил Субару. – Я всего лишь хочу помочь. Магическая сила Сумераги порой творит чудеса.

– Знаю не понаслышке, – горько усмехнулся лидер Вайс, – но здесь ты ничем не поможешь. Уходи, – его губы сжались в узкую линию.

– Айя, пойми, может, для нее это последняя возможность выздороветь. Я не тебе предлагаю помощь, и не тебе решать за неё!

В палате стало очень тихо. Наконец, Айя тихо ответил, глядя куда-то в сторону:

– Долгое время я жил в ожидании чуда. Сейчас я не верю, что сестра очнется. Если ты вернёшь Айю к жизни, я …

– Я попытаюсь, но не буду заранее ничего обещать. Я делаю это не ради благодарности. Просто когда-то у меня тоже была сестра…

Абиссинец отошел в сторону, настороженно наблюдая за действиями мага. Субару, опустившись на колени рядом с кроватью, осторожно коснулся правой рукой лица девушки, и закрыл глаза. В полной тишине прозвучали странные незнакомые слова, затем яркий свет озарил комнату, и голова мага безвольно склонилась на подушку, рядом с Айей-тян.

…Субару не думал, что так легко проникнет в сознание молодой девушки. Вокруг было тихо, плотная серая пелена тумана – единственное, что он увидел, но эта пустота не испугала, а расстроила его. По опыту он знал, что труднее всего помочь людям, которые больше ничего не хотят в жизни и ни к чему не стремятся. Но Субару отказывался верить, что Айя-тян не вернется. Ему казалось, что, спасая ее, он загладит вину перед собственной сестрой, которой так и не смог помочь.

Протянув вперед правую руку, он прочитал заклинание, рассеивающее мрак. Туман начал медленно таять, и вскоре оммеджи смог рассмотреть впереди какой-то предмет. Подойдя ближе, он замер перед большим стеклянным саркофагом, внутри которого неподвижно лежала темноволосая девушка. Ее глаза были закрыты, казалось, она не дышит.

– Айя-тян! – маг с силой ударил по стеклу. Однако сестра Рана либо не слышала, либо не хотела отвечать, а на крышке саркофага не появилось ни единой трещины.

– Я верну тебя обратно, я обещал Рану, Айя, ты слышишь меня? – Субару вытащил карты фудо, когда неожиданно раздался насмешливый женский голос:

– Кого это ты собрался спасать, чудак? Уж не меня ли?

Обернувшись, оммеджи широко раскрыл глаза от удивления:

– Ещё одна Айя-тян…

Молодая девушка, в красивой белой блузке и облегающих брюках, медленно подошла к нему. Хищный взгляд шоколадных глаз остановился на картах фудо, зажатых в руке оммеджи:

– Не советую разбивать стекло.

– Почему?

– Это ей не поможет, – усмехнулась девушка, – неужели ты не понимаешь, что она добровольно заточила себя.

– Кто ты? Похожа на сестру Рана, как две капли воды, но… – Субару с сомнением покачал головой.

Звонкий смех был ему ответом:

– Кто может знать её лучше, чем она сама? Конечно, я – Айя. Но не та, которую знает и любит Ран. Не моего возвращения он ждёт, – в ее голосе прозвучала грусть, – ну, а она уже не вернётся. По крайней мере, пока я охраняю её покой.

Субару в растерянности убрал карты фудо:

– Я не совсем понимаю, но, вероятно, ты – тёмная сторона её души?

– Зачем ты пришёл сюда? – вопросом на вопрос ответила Айя. – Если я захочу, ты никогда не вернешься в реальный мир. Тоже впадёшь в кому.

Субару не ответил, потому что понимал, что в этом она, безусловно, права.

– Мой брат совсем отчаялся, раз принял помощь мага, – девушка мягко улыбнулась. – Раньше он не верил в чудеса. Ран ошибся на мой счет. Я – не ангел. Недаром Эстет пытались с моей помощью пробудить темные силы. За свою жизнь я привыкла к тому, что близкие рядом, и не хотела никого терять. Сначала родители, потом этот взрыв… Я так боялась потерять ещё и брата…

– Ты хочешь сказать, что нарочно заточила светлую Айю, чтобы Ран был только с тобой. Но это же просто подло. Ты знаешь, что он стал убийцей, чтобы спасти тебя!

– Разве ты никогда не любил?

Субару вздрогнул.

– Да, но… Я все равно не понимаю тебя. Зачем причинять боль человеку, которого любишь?

Айя хлопнула в ладоши:

– И, правда, а зачем? Дело в том, что на миссии он всегда знает, что нужен «больной» сестре, что должен остаться в живых. Пока я прикована к постели, он ни за что меня не оставит. Если я выздоровлю, рано или поздно в его жизни появится другой человек, который займет мое место. Так что пусть все остается, как есть. Я не хочу тебя больше видеть! – с ее длинных пальцев сорвались языки черного пламени и направились в сторону оммеджи.

«Я просто заживо сгорю в её сознании», – ужаснулся Субару, когда внезапно стена яркого пламени окружила его, защищая от черного огня Айи.

– Пламя Судзаку… – прошептал маг, на мгновенье зажмурив глаза от слепящего огня.

– Субару, ты по-прежнему неосторожен, несмотря на то, что мы тебя предупреждали, – открыв глаза, оммеджи увидел шинигами, читающего заклинание:

– Как ты сюда попал?

– Все очень просто: наши души неразрывно связаны. Ты перенес меня с собой.

Черное пламя погасло без следа. Девушка испуганно отступила.

– А ты кто такой? – с ненавистью прошипела она, глядя на Цузуки.

– Тот, кто тебя уничтожит, – холодно отозвался шинигами, когда рука мага легла на его плечо.

– Подожди, разве ты не понимаешь, она – вторая половина души Айи. Мы не можем уничтожить её.

– Ты предлагаешь спасти сестру Рана, после того как она хотела убить тебя? – мрачно усмехнулся шинигами. Субару молча кивнул.

– Дело в том, что одной твоей силы для её спасения не хватит. Только вместе мы сможем вытащить сестру Рана из её собственной ловушки. Но этого делать нельзя, потому что связь между нами станет еще крепче. Ты готов рискнуть своей жизнью ради Айи-тян? – нежный взгляд фиалковых глаз остановился на лице оммеджи.

Вместо ответа Субару протянул шинигами руку.

– Значит, да, – тихо произнёс Цузуки, крепко сжимая его пальцы. – С этого момента мы станем ещё ближе, это был твой выбор…

Золотистое сияние окружило саркофаг. Стекло не разбилось, оно просто начало медленно исчезать. Спящая девушка открыла глаза, ее удивленный взгляд остановился на лице двойника:

– Я хочу вернуться назад, к Рану. Я – не идеал, но я принимаю себя такой, какая я есть. Я люблю себя.

Тёмная Айя вздрогнула, когда теплые руки нежно обняли её за плечи:

– Я знаю, что ты хотела защитить меня. Но прошлого не вернуть. Нам обоим пора возвращаться.

Глава 16.

Молодой мужчина в белом халате неторопливо шёл по полупустому коридору больницы. Стёкла его затемнённых очков таинственно поблёскивали. Медсёстры, дежурившие в коридоре и строго следившие за порядком, смотрели на нового доктора с обожанием.

Он появился здесь всего несколько дней назад, но уже успешно ассистировал главврачу. К тому же внешний облик мужчины заставлял оборачиваться ему вслед. Серебристый цвет волос и стальной блеск глаз привлекал к себе внимание, движения были плавными и быстрыми. Однако Мураки Казутаку женщины не интересовали. Девушки отчаялись добиться от него чего-то большего, чем лёгкий приветственный кивок.

* * *

Доктор тихо постучал в дверь палаты, расположенной в конце коридора. Он знал, что раньше здесь лежала сестра лидера Вайс, которая неожиданно вышла из комы. Весь персонал больницы целый день обсуждал эту новость.

Никто не ответил, по лицу мужчины скользнула тень улыбки. Он несильно нажал на дверную ручку, и дверь отворилась почти бесшумно.

Окна в палате были зашторены, однако сквозь узкую щель пробивался солнечный лучик, освещая лицо спящего человека.

Мураки, не спеша, подошёл к кровати и присел на край, пристально вглядываясь в лицо мага.

К его удивлению, Субару сильно изменился со времени их последней встречи в «Конеко»: он выглядел лет на пять моложе. «Как интересно, — пробормотал доктор себе под нос, — это действие силы шинигами или что-то ещё?»

Затуманившиеся серебристые глаза остановились на стройной шее оммеджи. Помимо воли, рука сама потянулась коснуться манящей кожи, когда внезапно темные ресницы спящего дрогнули. В разноцветных глазах отразилась вся гамма чувств – от страха и отвращения до жалости…

– Ты, – с трудом выдавил маг, и попытался скинуть руку Мураки. Но ничего не получилось. Все тело ныло, словно он неделю таскал на себе тяжести. Дышать, и то было тяжело.

Будущий правитель мира с усмешкой наблюдал за ним, затем, склонившись над магом, властно поцеловал его в губы. Вздрогнув, Субару резко отвернул голову в сторону. Поцелуй был жёстким, он горел на губах.

– Значит, не понравилось? – серебристая чёлка не скрыла хищного блеска в глазах доктора. – Вот и Цузуки тоже не нравилось. Теперь ты будешь только моим. – На лице оммеджи не дрогнул ни один мускул. Собравшись с силами, он с отчаянной решимостью взглянул в глаза своего мучителя.

– Послушай, я пришёл за тобой. Разве можно было упустить такой шанс – избавиться от соперника и лишить Вайс надежды на лучшее будущее? – почти промурлыкал Мураки, и Субару почувствовал, что его глаза закрываются. “Проклятье”, – прошептал он.

– Доктор, вы? – Мураки мгновенно обернулся. В дверях стоял Айя, сжимая в руке обнаженную катану.

– Зачем вы здесь? – сухо спросил он. — Отойдите от Сумераги, — точный удар катаной, рассчитанный если не снести голову наглецу, то хотя бы серьёзно ранить, рассёк воздух… Однако на том месте, где секунду назад стоял доктор, только плавно кружились белоснежные лепестки сакуры.

– Айя, – вкрадчиво заметил знакомый голос за спиной у лидера Вайс. – Я искренне рад выздоровлению твоей сестры. Хотя жаль, что вам так и не суждено быть вместе.

Ран с ненавистью оглянулся, готовясь нанести удар. Но стоило ему встретиться взглядом с доктором, и тело перестало подчиняется:

– Что ты сделал? – смог прошептать он, пытаясь стряхнуть с себя оцепенение.

– А как ты думаешь? – проворковал доктор, и Ран поразился, как резко изменилось это красивое лицо: ироническую полуулыбку сменил злобный оскал, а глаза потемнели и казались почти черными. Лидер Вайс давно не боялся смерти. Он бы, не раздумывая, отдал жизнь за сестру, или же за человека, который спас её. Но погибать просто так? Айя скрипнул зубами, глядя как доктор подходит к нему, сжимая в руке острый как бритва, скальпель:

– Ну что, не догадался? Я думал, ты умнее. Это просто гипноз, – словно во сне Айя наблюдал за рукой Мураки, которая замерла на уровне его груди. – Убью тебя, а потом заберу Субару. Он мне нужен. Пока.

– Сволочь, – выдавил Айя, когда входная дверь снова распахнулась. Вошедший Оми среагировал мгновенно: голубые глаза превратились в льдинки, рука потянулась за дротиками. В этот момент Айя почувствовал, что оцепенение, которое сковывало его тело, исчезло. Не теряя времени, он снова взмахнул катаной, но безрезультатно: доктор исчез в вихре белоснежных лепестков, на прощанье кинув Бомбею испепеляющий взгляд:

– Мальчишка, ты меня разозлил…

Негромкий стон заставил Вайс обратить внимание на Субару, пришедшего в себя.

Айя кинулся к кровати и помог оммеджи сесть. Разноцветные глаза благодарно улыбнулись ему. И тут Бомбей увидел то, что давно не надеялся увидеть: их лидер широко улыбнулся, фиалковые глаза потеплели, словно наконец растаял многолетний лед. Но, очевидно, это не было пределом странного поведения Рана на сегодня.

Неожиданно для самого себя Абиссинец крепко обнял немного обескураженного оммеджи:

– Я не знаю, что сказать… Я не верил в тебя, а ты спас её, хотя я не имел права просить тебя о помощи. Айя жива, и это только благодаря тебе, – он замолчал на полуслове, когда в палату неторопливо вошёл Еджи. Недокуренная сигарета выпала из его пальцев: на миг он просто не поверил своим глазам: сдержанный, холодный Абиссинец никогда не обнимет другого человека, это невероятно. Более того, разве у его Рана может быть такая счастливая улыбка?

ДАЛЕЕ:

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Проверка комментариев включена. Прежде чем Ваши комментарии будут опубликованы пройдет какое-то время.

Наверх