Название: «Венок из маргариток»,
Фэндом:Tokyo Ghoul/ Токийский гуль (Токийский монстр)
Автор: Abyssian
Персонажи (Пейринг): Шу Тсукияма/Кен Канеки
Рейтинг: NC-17
Жанр: общий
Саммари: Гурман решает, наконец «отведать» свое блюдо, подкравшись к любимой жертве слишком близко. Но что если Канеки ко всей прочей головной боли пробудит в нем и сексуальный аппетит?
Права: все принадлежит создателям аниме и манги. Размещение запрещено.
Глава 1
Кен Канеки выключил воду в душевой и, взяв большое махровое полотенце, стал медленно вытираться, глядя в зеркало. Хорош, нечего сказать! Теперь его и за японца-то принять трудно, из-за этих странных седых волос. Тогда, пережив все возможные грани Ада, под присмотром бдительного и кровожадного Джейсона, находившего смысл всей жизни в том, чтобы ломать других, Кен потерял свое прошлое «я». Сейчас оно казалось таким ненужным, таким неважным. Что ж, теперь он – не японец, он — полу-гуль. И неестественно-серебристый цвет волос – тому доказательство.
Канеки с грустью вытер ребром ладони запотевшее зеркало, так чтобы были видны его глаза. Теперь такие безразличные ко всему, вспыхивающие время от времени таинственным светом. Неудивительно, что Кен все реже старался смотреть на себя в зеркало.
С другой стороны, увидеть прежнего Канеки он теперь мог только в своем отражении. То, от чего он отказался ради того, чтобы стать сильнее. Кен никогда не жалел о сделанном выборе. Тогда он смог спасти Току и выжить, вот что казалось самым важным. И до сих пор, до сих пор так кажется. Сражаться – вот единственный смысл его жизни с некоторых пор. Сражаться за место в этом мире до самого конца.
…Кен вышел из душа, одетый только в шорты. Мокрые волосы следовало высушить, а фен был в гостиной. Не хотелось ходить в мокрой одежде. И тут он увидел его. Ага, с некоторых пор Шу Тсукияма жил в его доме на правах одного из хозяев. Кен решил держать его поближе к себе, если тот снова задумает какую-нибудь пакость. К тому же организация Аогири могла бы принять этого чокнутого, а в качестве врага он довольно опасен. Сейчас же он имитирует цепного пса на привязи.
— Монами, освежился в душе? Канеки-кун, я хотел отдать тебе это, но не решился зайти… Ведь ты всегда против внезапных появлений. – Обычно холодные фиалковые глаза посмотрели на Канеки заискивающе и нежно. Кен в это не верил. Все, что он мог видеть в них, – предвестие смерти. Однако, как поэтично. Будучи студентом литературного факультета, Кен и не задумывался о том, что смерть может явиться в столь элегантном и ослепительном обличие.
— Хотел отдать…что? – Без намека на интерес повторил за ним Канеки, и вдруг заметил, что пол в гостиной завален стебельками цветов, а сам Гурман как бы между прочим поигрывает острыми ножницами, держа в другой руке венок, сплетенный из маргариток. – Ты что здесь устроил?
— Хотел поднять тебе настроение. Ты такой серый и недоступный в последнее время. Я хотел расцветить твои будни. Смотри, какие они красивые… — Гурман изящно поднялся с дивана и приблизился так быстро, что у Канеки перехватило дыхание. Чужие теплые ладони перехватили волосы Кена у основания шеи, чуть оттягивая их назад. Кен с удивлением осознал, что все это было нужно, чтобы нацепить на него венок из маргариток.
— Решил сделать для меня погребальный венок? Не слишком ли много на себя берешь? А теперь ты закопаешь меня живьем? — Юмор Канеки в последнее время оставлял желать лучшего. Однако Гурману удавалось пробудить в нем… страх, вот так просто, стоя рядом, и как бы невзначай поглаживая кончиком пальцев его ухо.
— Ты прекрасен, Канеки-кун. А запах этих цветов – как особая специя к твоему запаху. Если бы ты позволил мне время от времени питаться… Я был бы еще более верным и надежным, чем сейчас. – Мужчина усмехнулся, поправляя свои роскошные волосы, выкрашенные в цвет распустившейся сирени.
Кен не смог избежать волны омерзения, пробежавшей по телу, когда к нему прикоснулись чужие пальцы. И дело было даже не в Джейсоне, хотя прикосновения к себе Канеки возненавидел после тесного общения с этим животным.
Пожалуй… От Гурмана исходило что-то еще более ненормальное и жадное. Жажда обладания, жажда убийства – все это перемешивалось в темный букет, не сулящий Канеки ничего хорошего. И, несмотря на то, что он мысленно тут же возненавидел себя за трусость, Кен поспешно избежал контакта, делая шаг в сторону, огибая Тсукияму и усаживаясь на диван. Пальцы сами схватили ножницы, которые минуту назад крутил в руках Гурман: чувство самосохранения Канеки искало в чем выразить себя.
Мужчина усмехнулся краешком губ. Он читал Кена, как открытую книгу. Он обожал все это.
«Канеки-кун, кажется…Ты еще можешь вернуться к нам. Я бы хотел увидеть ту самую, более нежную, твою сторону. Эта недоступность сводит с ума. И сегодня я перейду границу, ведь все складывается по моему плану».